— Геннадий Владимирович, как вы можете охарактеризовать ситуацию с интеллектуальным правом в России?

— В 1970-е СССР был на первом месте в мире по патентованию, это была самая инновационная страна в мире. На сегодняшний день Россия на седьмом месте. И все по-разному пытаются поставить ее то на шестое, то на пятое, но все никак не получается. Они думают: «вот мы сейчас поправим законы, и все заработает». Нет, это не так. Мы утратили почти половину интеллектуально-трудового потенциала. Китай наоборот: в несколько раз его увеличил. Сейчас они охватывают половину всего сегмента занятости человечества, поэтому у них половина патентных заявок со всей планеты. Ежегодно человечество генерирует примерно 3 млн заявок в сфере интеллектуальной собственности, из которых 1,5 млн — у Китая.

Мне говорят, что это заблуждение. Я уже зубы стер, объясняя, что чем больше сфер экономической деятельности, тем больше знаний, инноваций и патентования. Мы утратили, например, отрасль хлопковой промышленности и множество других. И именно поэтому уровень нашего профессионального интереса стал гораздо уже.

Инновации генерируют профессионалы, нельзя на ровном месте изобрести синхрофазотрон. Если ты слесарь, даже профессионал, ты не сможешь изобрести такое. Тут нужны специальные знания. Развитие сферы интеллектуальной собственности находится не в нормотворчестве, а в расширении экономических сфер.

Там, где люди чем-то заняты, там они начинают изобретать. А то, что наш закон что-то стимулирует или не стимулирует, это, скажем так, наивная надежда. Либо у человека есть вдохновение, либо его нет.

— А что делать с новыми экономическими сферами? По рыночным законам они должны сами появляться. Нужно ждать, когда они сами появятся или искусственно их создавать?  

— Понимаете, это тоже лукавство. Потому что, например, тот же сторонник рыночных механизмов Дональд Трамп сказал просто: мы переводим экономику обратно в США. Не попросил, не кланялся, не стоял с караваем на границе. Просто сказал: Китаю мы обрезаем квоты на торговлю. Это не рыночные механизмы, это механизмы понуждения развития собственной экономики. Когда по телевизору рассказывают: вот взялися, ухнули, хопа! Появилось новое производство. Нет конечно, это всегда политика государства. А политика государства заключается в том, чтобы создать определенные экономические предпосылки. А они не только стимулирующего характера, но и понуждающего характера. Мы вот простимулировали, а людям все равно это неинтересно. Придется понуждать.

— Какие, например, меры понуждения?

— Премьер-министр Михаил Мишустин ограничивал экспорт продуктов и лекарств до определенного момента, когда он решил, что ситуация соответствует интересам России. Это мера понуждения. Самое удивительное — это не только российское изобретение, а общемировая практика.

— Как такая мера понуждения способствует созданию новой экономической сферы? Мы же просто ограничиваем экспорт.

— Давайте вспомним олимпиаду в Сочи. С одной стороны, был план построить определенный объем спортивных объектов международного уровня, с другой — было желание сделать инфраструктуру. В условиях госзакупкок можно сделать обязывающие элементы договоров. Победитель тендера не только строит, допустим, гостиницу, но и детский сад или дорогу. Такие условия: хочешь заработать много денег, поделись на социальную сферу. Это один из самых простых методов понуждения на какие-либо действия. 

Есть же еще методы стимулирования: отмена налогов, отмена проверок, хотя, с моей точки зрения, что такое отмена проверок? Государство для того и существует, чтобы не созерцать происходящее, а контролировать. Я не уверен, что отсутствие проверок дает результат. Ведь все люди разные, кто-то даже без надзора будет все честно делать, а некоторые начнут себе что-то думать. А надзор не означает какого-то волюнтаризма.

— Вы назвали протекционизм мерой, способствующей развитию, а какие еще подобные меры можете назвать?

— В сфере интеллектуальной собственности необходимо создавать, например, интеллектуальную биржу, институт страховых компаний, занимающихся страхованием в сфере интеллектуальной собственности, кредитование интеллектуальной сферы, научные институты, занимающиеся генерацией знания, венчурные компании, определенная интернет-среда, которая дает возможность это все формировать. 

В Российской Федерации это все находится в зачаточном состоянии. На сегодняшний день много разговоров и проектов в этой сфере, но наше государство обременено более глобальными вещами, связанными с международным кризисом. У него нет возможности распылять государственные средства на создание такой стандартной для запада структуры, которая могла бы сама развиваться за счет собственных институтов. 

Пока такой возможности нет. В 90-е ее совсем не было, в 00-е мы формировали нормальную жизнь для страны, а пока формировали в 10-х мы попали в большой кризис. Из него мы все никак не можем выйти. Ничего не остается, как ждать и надеяться, что будет принята рыночная, а не налоговая концепция развития интеллектуальной сферы, которая базировалась бы на создании институтов, которые поддерживая друг друга, могли бы развивать сферу интеллектуальной собственности. Тут нужно понимать, что при отсутствии широкого сегмента экономических отношений, рыночные механизмы поднимут сферу интеллектуальной собственности процентов на 10–15. Но не на порядок. Мы не догоним никакие Китай и США, потому что наша экономика менее разнообразна.

— Как вы оцениваете будущее интеллектуальной собственности в России на ближайшие 10 лет?

— С учетом нацпроектов, которые сейчас реализуются, с моей точки зрения, наша интеллектуальная собственность выглядит очень специфично. С одной стороны — она достаточно яркая и будет дальше развиваться, с другой стороны — это будут отдельные направления. Да, через 10 лет Россия будет контролировать интеллектуальную собственность по определенным направлениям, но не во всех сферах. Возвращаясь к тезису об утрате российской экономикой определенных отраслей. Какие-то направления будут развиваться, но какие-то направления мы потеряли, к сожалению, навсегда.

— Можем ли мы восстановить эти направления или нужно создавать новые, например, в сфере высоких технологий?

— Сейчас мы стоим на пороге новой научно-технической революции. Многие видят, что это будет в сфере биотехнологий и искусственного интеллекта через внедрение тонких научных достижений — а это уже может стать определяющим для развития человечества. Но никто же не ответил на философские вопросы вроде: «сколько людей нужно человечеству?», «какие ресурсы будут интересны завтра?» и «как мы будем преодолевать те кризисы, которые случатся?» Ответив на эти вопросы, мы поймем, какие научные достижения будут интересны через лет 15–20. Пока однозначных ответов на эти вопросы нет.

— Это мы с вами ушли уже далеко, давайте вернемся в день сегодняшний. Можете назвать 3 главных достижения ФАПРИДа за этот год?

— Это может быть будет не всем понятно, но я честно горжусь тем, что мы справились с госзаданием. Для всей РФ это, конечно, мелко, но для нас это большое достижение. Потому что, когда полгода страна находится на карантине, когда многие структуры, с которыми мы работаем, не функционируют в нормальном режиме, очень сложно выполнить те задачи, которые перед нами ставит учредитель. 

Мы работаем с узким слоем предприятий, которые заняты в ОПК, а там карантин даже одного специалиста ставит всю систему в ступор. Потому что специалист уникальный. Мы, будучи связанными этими нюансами, тоже буксовали. И то, что мы выполнили эти задачи — предмет личной гордости.

На фоне общего спада мы выполнили задачу по сбору доходов. Нам поставили задачу собрать определенную сумму в государственный бюджет и мы ее выполнили. И третье — у нас очень мало заболевших коронавирусом. Для меня это очень важно. Я знаю, как другие учреждения страдают от выпадания своих людей из рабочего процесса, и насколько важно здоровье людей. У нас заболело всего шесть человек. Я надеюсь, что и в 21-м году нам удастся поддерживать низкий уровень заболевания. Сотрудники смогли собраться, организовать гигиену и четкое соблюдение предписаний.

Я понимаю, что вам хочется услышать о старте с космодрома куда-нибудь на Альфа Центавру, но пока что мы копим силы для этих стартов.

— Как проведете Новый год?

— Честно говоря, я буду его проводить в виде сна, еды и общения со своими близкими. Этот год забрал много сил, поэтому здоровый сон, здоровое питание и радостное общение с семьей будет мне не просто утешением, а наградой. Я надеюсь, что весь коллектив отдохнет и мы с новыми силами отправимся в победное шествие 21-го года.

— А какой ваш любимый новогодний салат?

— Естественно, оливье.

— Что пожелаете сотрудникам в Новом году?

— Сотрудникам и всем работникам интеллектуальной собственности я хочу пожелать здоровья, терпения и денег на личные удовольствия. Потому что, если деньги не приносят удовольствия, это стресс. Если же их можно потратить на что-то приятное, это продлевает жизнь всем.

Источник: ФАПРИД