Не может быть, чтобы в России перевелись выдающиеся учёные! Они есть. Но почему же тогда они так редко оказываются в нобелевских лауреатах?
Среди сотен обладателей Нобелевской премии всего 16 советских и российских учёных. Светлых голов у нас хватало всегда, вот только вырасти до звёзд всепланетной величины им удавалось редко. Одни были глубоко засекречены, другие не попадали вовремя в институтский план, третьи пострадали от околонаучной бюрократии и её незаинтересованности в отстаивании интеллектуальных приоритетов страны.
В судьбе петербургского профессора, доктора технических наук Владислава Александровича Иванова все эти причины сошлись воедино.
В октябре 2003 года мировые СМИ сообщили, что Нобелевская премия по медицине и физиологии присуждена американцу Полу Лаутербуру и англичанину Питеру Мэнсфилду. Оба они были удостоены самой престижной в мире научной награды за изобретение метода магнитно-резонансной томографии, сделанное в 1973 году. Но в действительности ещё в 1960-м, за тринадцать лет до своих западных коллег, это открытие сделал 24-летний лейтенант Советской армии Владислав Иванов.
Какой-то молоденький лейтенант из ракетной части, дислоцированной в Приморье, на краю земли и вдруг додумался до такого, что способно потянуть на Нобелевскую премию? Да этого не может быть, потому что не может быть никогда!
Наверное, и сотрудник ленинградского Физико-технического института, к которому заявка безвестного офицера перекочевала из Госкомитета по делам изобретений и открытий, тоже руководствовался этим глубоко научным суждением. Во всяком случае, своё экспертное заключение он сформулировал в резко отрицательных тонах.
На самом деле Иванов к тому времени был вполне сложившимся учёным. Он окончил Военно-воздушную академию имени А.Ф. Можайского, где получил отличную научную подготовку, и занимался измерениями магнитных полей на экспериментальной базе в Воейково, под Ленинградом. И дипломную работу писал по результатам собственных исследований. Тема эта появилась в академии не случайно — в 1952-м «за развитие новых методов для точных ядерных магнитных измерений и связанные с этим открытия» Нобелевской премии удостоились американцы Феликс Блох и Эдвард Пёрсел.
Но идея применения магнитно-резонансной томографии в медицине появилась у Иванова именно там, на Дальнем Востоке, куда он попал после академии. И эта идея была гениально проста. Если принцип ядерного магнитного резонанса основан на отклике ядер атомов водной среды, то значит, аналогичный эффект можно получить и при обследованиях человеческого организма, который в основном тоже состоит из воды. Причём в отличие от рентгеновских лучей появится «картинка» патологий в мягких тканях.
Воинская часть, в которой проходил службу Иванов, была засекреченной, вся корреспонденция перлюстрировалась, и отказ из Госкомитета по делам изобретений и открытий сперва пришёл не к автору, а к командиру.
— Ерундой маешься! — кричал на лейтенанта начальник. — Отрываешь время у занятых, солидных людей! Тебе Родина доверила своими научными знаниями защищать её священные рубежи, а ты тратишь служебное время на дурацкие идейки? Воспитывать тебя надо, Иванов. Отправляйся-ка ты косить траву!
Видимо, такое использование служебного времени учёного представлялось начальству наиболее эффективным. Когда же лейтенант отказался, заявив, что сенокосным наукам не обучен, командир пригрозил гауптвахтой и, в конце концов, перевёл его в другую часть. С глаз долой, из сердца вон.
После того как вскоре Никита Хрущёв объявил о резком сокращении численности советских вооружённых сил, вся армия погрузилась в глубокий траур. Владислав Иванов был одним из немногих, кто встретил это решение с радостью.
После демобилизации он сразу вернулся в Ленинград. Ходил по улицам, искал здания, в которых висят на окнах одинаковые занавески, а вывески на двери нет. Понимал, такой темой, как у него, могут заниматься только в «ящике», закрытом научно-исследовательском учреждении.
Выпускник «Можайки», анкета хорошая, знания прекрасные — его охотно приняли на работу. Но мечты о своей научной теме сбывались по-прежнему трудно, а главное, долго. Учреждение, как и вся страна, работало строго по плану, спущенному сверху, и томография, отвергнутая в своё время в официальных инстанциях, в этот план никак не вписывалась.
Даже в аспирантуру Владислав Иванов поступил не сразу. Экзамен по специальности он сдал легко, по иностранному языку — ещё на Дальнем Востоке, но с марксистско-ленинской философией, самой важной тогда дисциплиной, сплоховал. Выслушав рассказ про Аристотеля с Демокритом и далее по билету, экзаменатор поинтересовался, кто же у нас сегодня главный троцкист-оппортунист. И тут Иванов, ничтоже сумняшеся, брякнул:
— Как кто? Тито, конечно!
— Да вы что, с Луны свалились? — изумился профессор.
— Ведь товарищ Тито завтра приезжает с визитом в Москву. «Тройка» вам!
С двумя «пятёрками» и этой проклятой «тройкой» пришлось немало помыкаться, прежде чем нашлись-таки нормальные люди, которые не побоялись закрыть глаза на слабую политическую подкованность будущего кандидата наук.
Официально к магнитно-резонансной томографии удалось вернуться только после 1973 года, когда появилось сообщение, что за океаном химик Пол Лаутербур (один из двух Нобелевских лауреатов - 2003) получил магнитно-резонансные сигналы от воды, налитой в две маленькие пробирки. Фактически это была его, ивановская, схема тринадцатилетней давности!
Тут уж Владислав Александрович вновь написал в Госкомитет по делам изобретений и открытий, и чиновники, наконец, вынуждены были признать, что он был прав. На основании сохранившейся в архиве заявки Иванову выдали авторское свидетельство с сохранением старой даты: 21 марта 1960 года.
Дальнейшие исследования, проведённые ленинградским учёным, впервые показали, что томография может с успехом применяться далеко не только в медицине. Например, при проверке внутренних деталей в партии сложных, но неразборных приборов; раньше, чтобы удостовериться в точности какого-нибудь внутреннего отверстия, один из приборов приходилось попросту ломать. Или при определении скоростных качеств будущего судна — томограф даёт куда более точную картину, нежели традиционная гидродинамическая труба. Более эффективен магнитно-резонансный сигнал также при измерении газовых потоков в авиации и космонавтике, при выявлении прочности зданий и сооружений…
Казалось бы, споры о научных приоритетах Ползунова и Уатта, Лодыгина и Эдисона, Попова и Маркони — преданье старины глубокой, и в XXI веке, когда всюду царит информационная глобализация, для научных открытий уже нет ни расстояний, ни государственных границ. Однако присуждение Нобелевских премий в 2003 году неожиданно доказало обратное.
Почему же столь уважаемая организация, как комитет по присуждению Нобелевских премий, проигнорировала научный приоритет России в области магнитно-резонансной томографии?
Может, там по каким-то причинам не знали о существовании петербургского учёного и его работ? Должны были знать. Владислав Иванов неоднократно выступал со статьями в журналах Российской академии наук и в зарубежных научных изданиях, на международных конференциях. Свидетельством международного признания его заслуг служат серебряная медаль Кембриджского университета, дипломы о включении в престижные списки Outstanding people of the 20th century, New century award (Barons, USA). В 1999 году в США Иванов был избран Человеком Года. Его биографические данные фигурировали в международных изданиях Маркуса Who Is Who и ряде других не менее престижных справочников такого рода.
Вот, к примеру, Who Is Who in Science and Engineering за 1988-1999 годы. В этом объёмистом томе чёрным по белому сказано: «Иванов Владислав Александрович — …изобретатель магнитно-резонансного изображения».
Ну ладно, в Нобелевском комитете кто-то где-то что-то упустил. Допустим. А где были курирующие науку чиновники российского правительства и Академия наук, когда объявили претендентов на присуждение премии? Ведь имена номинантов не тайна.
Уже после того, как Владислава Иванова незаслуженно обошли Нобелевской премией, он обратился с письмами к руководителям различных высоких инстанций государства, предлагая защитить отечественный научный приоритет хотя бы задним числом. Но откликов не последовало. Поезд ушёл…
Scriptum
Профессор Владислав Александрович Иванов (1936-2007) с начала 1980-х годов работал заведующим кафедрой измерительных технологий и компьютерной томографии Санкт-Петербургского государственного университета информационных технологий, механики и оптики. За годы работы в ИТМО подготовил свыше 30 кандидатов и докторов наук.
Владислав Иванов имел более 150 авторских свидетельств. Являлся вице-президентом Петровской академии наук и искусств, а также членом ряда престижных научных сообществ России и зарубежных стран.
В 1999 году как автор трёх поэтических сборников стал членом Межрегионального союза писателей Северо-Запада России.
Источник: yarus.ru
